Эмиль Алиев: О перерегистрации членов партии “Ар–Намыс” и о партийном строительстве в КР

Насколько активно в нашей стране развивается партийное строительство? И сколько партий в идеале должно быть? Всегда ли политические организации работают согласно своим программам? По этим и другим близким вопросам на круглом столе “Вечерки” полемизировали депутат Жогорку Кенеша от фракции “Республика” Исхак ПИРМАТОВ, председатель центрального комитета Партии коммунистов Кыргызстана Исхак МАСАЛИЕВ, заместитель председателя партии “Ар–Намыс” Эмиль АЛИЕВ, советник лидера парламентской фракции “Ата Мекен” Нурдин ДУЙШЕНБЕКОВ, руководитель секретариата партии “Ак–Шумкар” Азиз САДЫРБЕКОВ и независимый эксперт Мурат СУЮНБАЕВ.

Политическое многоженство

— Насколько активно в нашей стране развивается партийное строительство?

МАСАЛИЕВ: — Не так активно, как хотелось бы. С другой стороны, за 20 лет независимости Кыргызстана трудно себе представить, чтобы у нас сформировалось партийное строительство в классическом понимании. К этому некоторые государства шли столетиями. Партию быстро сформировать и тем более раскрутить без финансовых вливаний невозможно. Это раньше люди объединялись, потому что их сближали определенная идеология, общность взглядов и интересов. А сейчас этого нет.

Но в то же время мы наблюдаем, как быстро раскручиваются некоторые политические организации. Но они не подходят под классическое понятие “партия”. Например, партия “Республика” — это очередной успешный бизнес–проект. Там собрались бизнесмены с общностью взглядов и позиций, которые они намерены отстаивать.

— “Ата–Журт” — тоже бизнес–проект?

МАСАЛИЕВ: — Да. Но у этой партии была история и до того, как ее возглавили нынешние руководители.

САДЫРБЕКОВ: — В целом я согласен с мнением Исхака Абсаматовича. Мы стоим в начале пути, и только с прошлого года в Кыргызстане были созданы благоприятные условия для развития института политических партий. У каждой партии — свои приоритеты, программы развития. Сегодня с десяток партий республиканского масштаба, которые имеют свой бренд, организационное строение и программу. Они есть и у партии “Ак–Шумкар”. В сегодняшних условиях в Кыргызстане идентифицировать партию по классической классификации и ориентировать свою программу на отдельную часть избирателей — непозволительная роскошь. Поэтому на прошлых парламентских выборах “Ак–Шумкар” ориентировалась на прогрессивную часть населения.

— А кого вы называете прогрессивной частью населения?

САДЫРБЕКОВ: — Ту самую, которая поддержала апрельскую революцию. Вспомните, тогда было много людей, которые хотели изменить общественно– политическую ситуацию в стране, свергнуть авторитарный режим. Люди хотели перемен. И они наступили. Возможно, не все из начинаний еще реализовано, но все же...

СУЮНБАЕВ: — Я не политик. Но активно наблюдаю за всем, что происходит на нашем политическом олимпе. Политическая жизнь Кыргызстана напоминает мне жизнь студентов, которые живут от сессии до сессии. Знаете, я как–то по одному проекту работал с международными донорами, мы изучали программы партий. Предварительно послали запросы с просьбой передать нам их программы. Из всех зарегистрированных и раскрученных партий две умудрились вообще не представить свои программы. А за день до выборов у них они появились.

А что написано в некоторых программах? Вы их когда–нибудь читали? Я считаю, что мне было нанесено оскорбление, когда был вынужден знакомиться с их содержанием. Их программы как будто звучали: “Ты — придурок, поэтому прочтешь эту туфту и проголосуешь за нашу партию”. Такое отношение — полнейшее неуважение к избирателям.

Бывало, что некоторые партии заявляли о себе как о левой партии, а потом оказывалось, что она на самом деле не левая, а правоцентристская. Так, например, случилось с партией “Ар–Намыс”.

АЛИЕВ: — Мы никогда не говорили, что мы — правоцентристская партия.

СУЮНБАЕВ: — Но я же читал программу вашей политической организации, анализировал ее.

АЛИЕВ: — Где? Этого не может быть!

СУЮНБАЕВ: — Ладно, не будем спорить. Продолжу. В 2007 году перед парламентскими выборами одна из партий выпустила программу аж на 38 страницах. Вы представляете?! Неужели эти политики думают, что нам нечего делать, кроме как всю ночь напролет взахлеб читать их длинные программы? Если бы там еще что–то такое дельное было.

ПИРМАТОВ: — Очень важно, чтобы партии отбросили личные неприязненные отношения и консолидировали усилия. Понятно, что конечная цель любой партии — это прийти к власти. Мы — центристская партия. Но в отличие от других партий основатели “Республики” — бизнесмены, которые не на словах, а на практике чего–то добились. И из наших членов лишь единицы — выходцы с госслужбы. Мы сказали: дайте нам 61 мандат в парламенте, и мы поднимем государство, как подняли свой бизнес.

ДУЙШЕНБЕКОВ: — Партия — это прежде всего институт, а не свита одного лидера. И из этого надо исходить.

АЛИЕВ: — Сегодня общество и сама власть не готовы к консолидации партий. Иногда одни и те же люди являются членами сразу нескольких партий. Разве так должно быть? Считаю, что на законодательном уровне необходимо прописать, что один человек не может быть членом нескольких партий.

СУЮНБАЕВ: — Совершенно верно, а то мы имеем дело с политическим многоженством.

АЛИЕВ: — Мы собираемся провести перерегистрацию партии “Ар–Намыс”. 14 сентября сего года провели чрезвычайный съезд, на котором и приняли такое решение. Это необходимо для того, чтобы освободиться от балласта.

— А кого вы называете балластом?

АЛИЕВ: — Тех, кто состоит еще и в других партиях.

— Может, вы имеете в виду тех депутатов–арнамысовцев, которые вроде как переизбрали лидера фракции “Ар–Намыс” и теперь считают таковым не Феликса Кулова, а Камилу Талиеву?

АЛИЕВ: — Эта перерегистрация совершенно не имеет отношения к ним. Речь идет о тех, которые потеряли связь с партией, исключены из партии, однако имеют на руках наши партбилеты и выступают от имени партии. А введение императивного мандата, по моему мнению, было ошибкой автора Конституции Омурбека Текебаева.

МАСАЛИЕВ: — Да уж, ну что сделано, то сделано.

Кто–то приходит, а кто–то уходит

— Что вы делаете для того, чтобы привлечь в свои ряды новых членов?

МАСАЛИЕВ: — У нас нет наплыва, как, например, перед выборами или после них, поскольку после развала Союза мы не были у власти. Хотя в 2000 году шесть наших членов были избраны в Законодательное собрание ЖК, а в 2007–м в парламент попали восемь коммунистов.

Люди периодически вступают в нашу партию, некоторые из них в поисках более теплого места уходят в другие политические организации. Мы регулярно проводим собрания партии на разных уровнях. Сегодня у нас около 7,5 тысячи стабильных членов. Конечно, это не так много, как хотелось бы. Образно говоря, наша партия тлеет.

— А хотелось бы, чтобы она горела, да?

МАСАЛИЕВ: — Конечно, но для этого нужны дровишки.

— В виде денег?

МАСАЛИЕВ: — Разумеется, для успеха любой партии в первую очередь нужны финансовые средства. Немаловажную роль играют и партийные работники, и, кстати, с этим есть проблема почти у всех наших партий.

Мы до сих пор не можем понять, что партийная работа — профессиональная деятельность. И когда партия назначает первого секретаря областного комитета или регионального координатора, то она совсем забывает, что этот человек должен быть полностью освобожден от всех других обязанностей. Он обязан заниматься исключительно партработой. И ему надо платить стабильную и достаточную зарплату.

Так сложилась история, что все предыдущие президенты Кыргызстана были членами Коммунистической партии Советского Союза. И они, к сожалению, изменились не в лучшую сторону. Кстати, такая же угроза существует и с новоизбранным главой государства.

— А сами вы лично партработе много времени посвящаете?

МАСАЛИЕВ: — Конечно, я партработой занимаюсь всегда и везде. Как вы знаете, в прошлом году наша партия принимала участие в парламентских выборах, однако получила отрицательный результат. И, кстати, хочу подчеркнуть, что меня не было в списке кандидатов на депутатский мандат. Мы получили голосов избирателей даже меньше, чем членов нашей партии.

Получается, что Партия коммунистов Кыргызстана не смогла организовать пропагандистско–агитаторскую работу на должном уровне. Для нас те выборы стали большим уроком. После этого я вновь вернулся к руководству партией. Нам теперь необходимо пересматривать методы работы, по–новому строить отношения с другими политическими организациями, искать новые пути консолидации левых сил.

Например, напоминать СДПК и “Ата Мекену”, что они должны строить социальное общество, общество, защищающее прежде всего рядового труженика, а не общество капиталистов. Кроме того, должны произойти структурные преобразования среди политических партий. К следующим парламентским выборам, возможно, должны остаться всего 5 — 6 политических организаций.

САДЫРБЕКОВ: — Если левые силы действительно станут консолидироваться, то так поступить будут вынуждены правые и центристы. В прошлом году был наплыв новых членов в нашу партию. Но сейчас мы не ставим цель привлечь как можно больше людей в наши ряды. Мы хотим, чтобы у нашей партии было больше сторонников.

У нас на данный момент 47 региональных отделений партии. В Бишкеке и Оше открыты офисы “Ак–Шумкара”, в которых проводится прием населения, отслеживается ситуация в данных регионах. В случае если появляются острые вопросы, они выносятся на рассмотрение политсовета партии и дальше через СМИ доносятся до гражданского общества с обязательным уведомлением Жогорку Кенеша и правительства. Кроме того, лидеры партии постоянно проводят встречи с населением в регионах.

В прошлом году по инициативе торага ЖК Ахматбека Келдибекова была подписана резолюция о взаимодействии 29 партий. И мы тоже стараемся принимать участие в законодательном процессе и вносим свои инициативы в парламент. Теперь перед нами стоит задача принять активное участие в предстоящих выборах в местные кенеши.

Чем «Ата Мекен» отличается от «Ата–Журта»?

— Мурат Насирдинович, какую оценку вы можете дать деятельности наших партий?

СУЮНБАЕВ: — В принципе у некоторых партий есть неплохие программы, например у СДПК и “Республики”. Но, честно говоря, мне не совсем понятно, чем отличаются друг от друга эти политорганизации.

МАСАЛИЕВ: — Названием фамилий лидеров.

СУЮНБАЕВ (улыбаясь): — Да, возможно, действительно только внешностью своих лидеров. А других отличий я не вижу.

АЛИЕВ: — Нет, почему? А как же название самих партий?

СУЮНБАЕВ: — Ну, хорошо. Тогда скажите, чем отличается “Ата Мекен” от “Ата–Журта”? Ведь оба этих слова означают одно — “Отечество”, “Отчизна”. Разве не так?

— Именно так.

СУЮНБАЕВ: — Хотя постойте, отличие, пожалуй, все–таки есть. “Ата–Журт”, оказывается, “идеалистическая партия”. Однако после прихода в парламент она убрала из своего названия это красивое слово “идеалистическая”. Получается, что существуют два совершенно разных юридических лица. Отсюда возникает резонный вопрос: а может ли теперь заседать в парламенте неидеалистическая партия “Ата–Журт”? Кто–нибудь из сидящих здесь может мне ответить?

АЛИЕВ: — Теоретически, конечно, нет. Но этот вопрос надо тщательно изучить. По–моему, нигде не было объявления, что партия переименована. Скорее всего, она по–прежнему существует как идеалистическая партия.

— Нет, заявление уже было сделано.

МАСАЛИЕВ: — Да, партия и вправду прошла перерегистрацию в Минюсте и поменяла учредителя.

СУЮНБАЕВ: — Так вот, привлечение в партии сторонников, к сожалению, происходит только на выборах и в основном путем раздачи всяких там пряников, бубликов и так далее. В итоге вместо того чтобы вносить в общество свои идеи, инициативы, партии, по сути дела, занимаются элементарным подкупом избирателей. И тем самым фактически способствуют распространению коррупции в массах. А по–другому это назвать нельзя. И еще удивительнее, что на борьбу с этой многострадальной коррупцией денег тратится больше, чем на нормальную политическую деятельность.

АЛИЕВ: — Потому что выборы оказались скоротечными, и поэтому для победы деньги надо было тратить на подкуп голосов избирателей. А на следующих выборах деньги, возможно, пустят именно на то, о чем вы говорите.

СУЮНБАЕВ: — Но такая же ситуация уже была в 2003 году, однако с тех пор так ничего и не изменилось. К сожалению, в результате всего этого сегодня выстраиваются циничные взаимоотношения между партиями и избирателями. Когда кандидаты приходят на места, население говорит: “Нам по барабану, что там у вас в программе партий написано. Главное, положите деньги на бочку, и мы вам гарантируем столько–то голосов”. Вот так все, увы, и решается.

ПИРМАТОВ: — Я согласен с большинством пунктов, которые были озвучены только что. Прошлогодние выборы наглядно показали: народ в большинстве своем крайне мало читает и вникает в программы партий. Но я считаю, что наличие хорошей программы не показатель уровня партии. Нужно еще уметь ее реализовывать. А для этого нужны хорошие управленцы.

СУЮНБАЕВ: — Потому что у народа появилась аллергия, поскольку в этих программах нечего читать.

ПИРМАТОВ: — Мы были свидетелями того, что люди имели на руках по 5–6 билетов различных партий. Есть два варианта привлечения новых членов в партию. Первый из них — это, как сказал Эмиль Турдугулович, когда партия находится во власти и может предоставить определенные привилегии.

А второй путь — это образ мученика. В народе, как правило, всегда любили так называемых политических мучеников, жалели их и сочувствовали им. И люди просто в знак солидарности и протеста могут вступить в партию. Не нужно судить о политическом весе партии только по количеству ее членов. Я считаю, что партия “Республика”, несмотря на свой молодой возраст, сделала для страны больше, чем многие партии–старожилы с многолетней историей.

ДУЙШЕНБЕКОВ: — Я не сторонник позиции, что партии надо сокращать. А кто их будет сокращать? Кому дано такое право? Уж лучше пусть будет больше партий, хоть, например, 300. Что касается привлечения новых членов, то, мне кажется, не стоит нам зацикливаться на этом. Уже давно существует другой принцип. Не обязательно быть членом партии, достаточно просто проголосовать за эту партию на выборах.

Нашему обществу необходимо понять, что такое партия вообще, каковы ее функции. И соответственно выработать какие–то конкретные критерии оценки эффективности деятельности партии. Иначе иногда даже эксперты обсуждают работу партий на эмоциональном уровне. То есть качество анализа эффективности работы партий, откровенно говоря, меня не совсем устраивает.

АЛИЕВ: — В привлечении новых членов главную роль, на мой взгляд, играет история партии. Но если партия где–то спотыкается и допускает ошибку, то ее дальнейшая популярность уже окажется под вопросом. Например, “Ар–Намыс” уже третий раз участвует в выборах и уже на встречах чувствует настроение народа.

У нас сейчас чуть ли не 200 политических партий, подавляющее большинство которых на самом деле существует только на бумаге. В этих партиях только один лидер и...

— ...два члена.

АЛИЕВ: — А порой и двух членов нет. Если же у какого–то местечкового лидера или лидера какого–либо клана появляется желание получить трибуну, он собирает 10 человек, проходит регистрацию в Министерстве юстиции, получает печать политической партии и начинает везде выступать.

МАСАЛИЕВ: — В том числе и на круглых столах.

ДУЙШЕНБЕКОВ: — Так все–таки 10 членов есть, да?

АЛИЕВ: — Наличие 10 членов необходимо для учредительного документа. Чтобы такого не было, надо законодательно обязать, дабы у партий были филиалы, представительства во всех областях, а также Бишкеке и Оше. Они должны обязательно сдавать финансовые отчеты, даже если у них нулевые балансы. Для того чтобы считаться общенациональной партией, они должны участвовать в парламентских выборах. Не имеет значения, выиграют они или нет. И только те политорганизации, которые участвовали в выборах, должны в следующий раз допускаться до выборного процесса. Таким образом, некоторые партии просто отомрут. А остальные будут работать дальше, нарабатывать опыт и завоевывать электорат.

Тогда и землячества не будет, и люди пойдут голосовать не за то, что им нравится какой–то лидер, а вообще за партию. И вообще, в том, чтобы люди знали, что такое политическая партия, должны быть заинтересованы прежде всего само государство и политические организации. Они должны объяснять электорату о своих намерениях, целях и задачах. Тогда человек задумается, каким образом и через какую партию он может реализовать свои личные возможности.

Вот Мурат Суюнбаев заявил, что большинство партий живет от выборов до выборов, как студенты от сессии до сессии. Думаю, что это дело уже самой политической партии, ее возможностей. Захочет партийный бонза раскрутить свою политическую организацию, он будет ежедневно работать с электоратом. Многое зависит и от финансовых вливаний.

Новый закон — новые привилегии

САДЫРБЕКОВ: — На днях на обсуждение парламента внесен законопроект, который как раз таки и призван отсечь мелкие партии, не участвующие в выборных процессах. Для регистрации в Минюсте политическая партия должна иметь тысячу членов, обязательно — отделения в Бишкеке и Оше.

МАСАЛИЕВ: — Не забывайте, это только проект закона.

САДЫРБЕКОВ: — Да, конечно. И если парламентский корпус примет законопроект о финансировании партий из госбюджета, то это как раз и станет стимулом для развития ячеек на местах и тесного взаимодействия партий с населением в регионах. Кроме того, это и будет толчком к консолидации мелких партий с более крупными.

МАСАЛИЕВ: — Эта норма будет распространяться только на те партии, которые выиграли парламентские выборы. И вливания там будут мизерные. Их на покрытие расходов всей политической организации не хватит.

Если позволите, хотел бы остановиться на том, почему партии покупают голоса. А куда им, собственно говоря, деваться от этого явления? У нас широко развиваются рыночные отношения, поэтому они и диктуют свои условия, в том числе и куплю–продажу. Это мы еще иногда по старой привычке говорим совковыми категориями: идеалы, вера, надежда.

Но это все второстепенно. А первостепенно — деньги. И не всегда речь идет о том, что избиратель получает наличкой. Реконструкция дорог, строительство мечети, приобретение медицинского оборудования для местной районной больницы или ремонт кровли школы — это тоже вид денежно–товарных отношений.

Например, я — глава айылного округа. Ко мне приходит партийный бонза, презентует свою программу, но она мне не нужна. Его спрашивают: “Мечеть можешь нам построить?”. Он говорит — “Да”. И все, проблема добора голосов избирателей в отдельно взятом районе уже решена за счет строительства мечети. Я бы не назвал это коррупцией. Это элементарная купля–продажа голосов.

К сожалению, наши реформаторы “добились” того, что мы оторвали депутатов от избирателя. Нурдин правильно сказал: “Через пять лет посмотрим, кто в парламент вновь придет”. Но я бы не тешил себя мыслью, что что–то может кардинально измениться. Бизнес–проект можно повторить, но в другом формате.

Если помните, у нас одно время был двухпалатный парламент. Собрание народных представителей решало многие вопросы своих регионов. Думаю, что какое–то время нужно было сохранить институт двухпалатного парламента.

— Но выборы в СНП, если помните, тоже не всегда проходили спокойно.

МАСАЛИЕВ: — Да, они всегда заканчивались скандалом.

— Партия — игрушка дорогая.

МАСАЛИЕВ: — Кто спорит? На оргмоменты уходит много средств. Что касается закона о политических партиях, который обсуждается в недрах ЖК. Аналогичный законопроект принимался в четвертом созыве, но тогда Бакиев наложил вето только по одной причине: вопросы финансирования партий ставить нелогично, так как общество пребывало в тяжелом экономическом кризисе. Хотя мы и предлагали финансирование начать с 2012 года. Однако сейчас законопроект вновь бурно обсуждается. Я помню, что в 2007 году те политические партии, которые сейчас его инициируют, говорили, что Бакиев хочет узурпировать все партии.

САДЫРБЕКОВ: — Но сейчас изменилась политическая ситуация в стране. Нет узурпации власти одним человеком либо одной группой.

МАСАЛИЕВ: — Политическая ситуация, молодой человек, осталась прежней. Просто изменилось место пребывания тех партий. Они теперь при власти.

Галочка для Минюста

СУЮНБАЕВ: — Партии надо укрупнять. И тогда будет определенный сдвиг в партийном строительстве. Правда, я не могу себе представить, каким образом они будут укрупняться. Это же надо с кем–то сливаться, а у нас большинство партий — вождистского толка, у них нет даже нормально разработанных программ. Не думаю, что партий должно быть всего две–три. Оптимальный вариант — наличие 5 — 6 общенациональных партий.

У некоторых политячеек программы написаны лишь как досадное недоразумение и только для галочки, для Минюста. То есть не для избирателей.

То, что партии совершенно не интересуют нужды избирателей, видно из того, как некоторые политорганизации, за редким исключением, брезгуют участвовать в выборах в местные кенеши.

Я категорический противник того, чтобы партии финансировались из госбюджета. Если партиям глубоко наплевать на нужды избирателей, то мне, как избирателю и налогоплательщику, наплевать на нужды партий. Если расходы превышают доходы — обявляйте о банкротстве и занимайтесь чем–то другим.

ПИРМАТОВ: — Согласен с тем, что финансирование партий должно происходить исключительно за счет партийных взносов. Иначе, как говорится, все, что вложено, должно быть отбито. Насчет укрупнения партий. Прошлогодние парламентские выборы наглядно показали, что общество уже давно готово к этому. Но проблема здесь заключается в том, что сегодняшняя наша политическая элита не может умерить своих амбиций и договориться.

Вот, например, сейчас мы являемся свидетелями затянувшихся попыток сформировать новую коалицию парламентского большинства. Казалось бы, государство маленькое, население не такое уж и большое и можно было бы быстро договориться, всех удовлетворить, однако этого не происходит.

Мне кажется, было бы идеально, если абсолютную победу на выборах одержала только одна партия, которая взяла бы на себя всю власть без создания всяких коалиций и одна несла ответственность за результаты работы. Я, кстати, против подхода, когда ставится задача обязательно трудоустроить всех 120 членов партии, которые были заявлены на выборах. На работу людей надо брать не по партийной принадлежности, а по критериям профессионализма.

ДУЙШЕНБЕКОВ: — Я не согласен с мнением Мурата Суюнбаева о том, что партии не должны финансироваться из госбюджета. Получается, мы тут противоречим сами себе. С одной стороны, говорим, что у нас партии вождистского типа, а с другой — лишаем их безличностного финансирования.

СУЮНБАЕВ: — Здесь нет никакого противоречия. В нормальных странах полно партий вождистского типа, и они не финансируются из казны государства.

ДУЙШЕНБЕКОВ: — Если один или несколько человек создают партии исключительно на свои деньги, то не надо удивляться, что они потом начнут отбивать вложенные средства. Утверждая, что партии не должны финансироваться из госбюджета, мы не даем профессионалу, у которого нет денег, стать членом партии и прийти к власти, чтобы реализовать свои возможности. Госфинансирование тем и хорошо, что оно безличностное. Потому что слишком много собрано в одном месте и слишком многие хотели бы добраться до этого места.

СУЮНБАЕВ: — Здесь вопрос не в том, прав я или не прав. Повторю: я, как налогоплательщик, категорически против того, чтобы партии финансировались из госбюджета, а вы, Нурдин, как представитель партии, должны уважать мое мнение. И не надо здесь заниматься теорией. Завтра точно так же могут создать, допустим, партию любителей пива и потребовать, чтобы их содержали за счет госказны.

МАСАЛИЕВ: — Мурат, оказывается, неправильно понял. Речь идет о государственном финансировании партий, прошедших в парламент. И они суммарно будут получать копейки по сравнению с теми средствами, которые затратили во время предвыборной кампании. Например, выбранные партии могут получить из госбюджета 500 тысяч сомов в год, а некоторые на охват только одной области тратили по 500 тысяч, и не сомов, а долларов.

АЛИЕВ: — Сейчас почти все, кто хочет прийти во власть, рассматривают власть как источник благ и обогащения. Заработать с помощью власти как можно больше денег. Однако избиратели через политические партии, за которые они голосовали, должны иметь контроль над действиями депутатов, которых народ избрал. И если что не так, то одернуть депутата и напомнить: “Мы тебя избирали не для того, чтобы ты обогащался”. Поэтому формирование партийного списка не должно быть таким жестким, как сейчас. Когда списки кандидатов, их очередность составлялись согласно размерам их карманов, то теперь с этим списком одни проблемы.

Всякое может случиться. Кто–то ушел, кто–то поменял свои взгляды. А мы уже никого добавить или убавить не можем. И избиратель должен иметь право через партию контролировать фракцию. Было ошибочно закладывать в Конституцию норму о том, что депутат имеет свободный мандат, это означает, что он уже никому не подчиняется и не подотчетен.

Совершенно правы те, кто говорит, что связь между депутатом и избирателем должна быть постоянной. Но это сейчас практически невозможно. Я тут тоже склоняюсь к мысли, что в идеале парламент должен быть двухпалатным. Сегодня о проблемах отдельно взятых регионов в парламенте в рубрике “Разное” говорят лишь те, кто знает о проблемах избирателей, к кому те обращаются. Остальным депутатам и сказать тут нечего, настолько они оторваны от электората.

Хотим мы того или нет, но изменения в институт парламентаризма вносить нужно, может быть, даже на уровне Конституции. Жизнь этого требует. Что касается финансирования партий на государственном уровне, то это преждевременно. Хотя, что уж тут скрывать, оно все равно видоизмененно происходит.

ДУЙШЕНБЕКОВ: — То есть коррупционно?

АЛИЕВ: — Административный ресурс работает на партию власти.

СУЮНБАЕВ: — Я предлагаю иной вариант. Пусть партия, у которой нет средств на существование, просто закрывается. Как коммерческие организации объявляют о своем банкротстве, так и они — о своем закрытии. А финансировать за счет налогоплательщиков их нельзя.

ПИРМАТОВ: — Азиз правильно задал вопрос: неужели молодым и прогрессивным людям для самореализации в политике обязательно примыкать к какому–то кошельку? Отвечаю: нет, необязательно. Любая партия для раскрутки все равно изначально привлекает свои средства. Это обязательно. Какое–то время после удачной раскрутки люди сами голосуют за эту партию. Но потом она должна жить на членские взносы. Вот, к примеру, российская ЛДПР — не партия власти, но имеет свою нишу на политическом олимпе. Но они сами взносы делают. Партии не должны развиваться за счет налогоплательщиков.

Не согласен с тем, что мы не даем профессионалу, у которого нет денег, стать членом партии и прийти к власти, чтобы реализовать свои возможности. В ряды любой партии привлекаются люди с именем, профессионалы, имеющие авторитет среди населения и, следовательно, свой электорат. Их авторитет и профессионализм дороже всяких денег.

Эльвира Темир

ВБ: Выпуск от 2 декабря 2011, №192 (10348)